Суфии и Омар Хайям, Норбеков и изотерика

[orto]

Папан,
Спасибо, брат.

[Папан]

Папан,
Спасибо, брат.

Надеюсь, что это благодарность за потраченое на тебя время

[Глеб]

Папан,

Надеюсь, что это благодарность за потраченое на тебя время

Время, – это не река, оно не течёт а всегда стоит на месте...
С позиции бессмертия души, разумеется...

[Папан]

Время, – это не река, оно не течёт а всегда стоит на месте...
С позиции бессмертия души, разумеется...

Глеб, не порть последнюю возможность Орто, хотя бы сделать вид, что его "Спасибо брат" было без сарказма!!

[orto]

Надеюсь, что это благодарность за потраченое на тебя время

Разумеется! За что же еще?

[biophage]

Папан Так все-таки, как бы ты посоветовал читать Хайяма?.. На таджикском, на русском, или, все-таки, учить арабский параллельно с изучением трудов Норбекова?..
[off]Кстати, я так и не понял - Норбеков разве "таджикский"?[/off]

[Папан]

Папан Так все-таки, как бы ты посоветовал читать Хайяма?.. На таджикском, на русском, или, все-таки, учить арабский параллельно с изучением трудов Норбекова?..
[off]Кстати, я так и не понял - Норбеков разве "таджикский"?[/off]

Сначала определись, по какому пути ты хочешь следовать Суфии не дают первые пару лет никаких заданий по расшифровке. Если хочешь развить свои возможности (способности) "нежным" способом, без насилия - читай его книги. А все вопросы по поводу ху из ху - я дал выше e-mail, куда можно обратиться

[orto]

Кстати, я так и не понял - Норбеков разве "таджикский"?

Скорее уж не таджикский, а американский. Типичный американский коммивояжер. Так что лучше уж сразу учить английский и читать первоисточники. Методику лечения зрения - у Уильяма Бейтса, эзотерические восторги у Кастанеды и Баха, ну а про суфиев нужно искать более достоверный источник информации (см. кто есть кто в суфизме - http://tarikat.narod.ru/whois.html).

[Эректус]

biophage, а Хайям на каком языке их писал? Как я понял, на фарси (таджикском)? Так каким боком там тогда арабский?

[orto]

Я, конечно, не читал Хайама в подлиннике, но мне кажется, что его философская лирика прекрасно поддается переводу. Текст неэмоциональный, не импрессионистский, четкий, лаконичный слог, ясная идея, никаких проблем для перевода на любой язык.

[Эректус]

Вот серьезная статья по Хайяму (и не только):
http://web.sanet.ge/meskhitb/omar.htm

не могу удержаться от постинга выдержек...

Но особенно характерной формой персидской поэзии, совершенно неизвестной арабам, является своеобразный жанр четверостиший, или робаи. Робаи получился из старых персидских народных песенных метров. Первая, вторая и четвертая строка робаи рифмуются, третья строка часто без рифмы. Основное философско-поэтическое произведение О. Хайяма известно под названием Робайят (мн. число от робаи), состоит из более или менее значительного (в зависимости от издания) собрания подобных четверостиший

Арабская наука и философия зарождаются при Аббасидах, во второй половине IX века. Халифы Аль-Мансур, Харун ар-Рашид, этот «друг» Карла Великого, и Аль-Ма'мун обычно считаются первыми и, пожалуй, самыми щедрыми покровителями ученых и философов, причем первой ступенью арабской науки была переводческая деятельность с греческого, сирийского и индусского языков. Сектанты-христиане, буквально наводнявшие северную Аравию (особенно Сирию) и западный Иран, сыграли при этом большую роль. Это они сохранили у себя обломки античной культуры, разрушенной на ее родине христианской ортодоксией. Именно христианские фанатики под руководством архиепископа Феофила [а не халифа Омара, как повествует европейско-христианская традиция] уничтожили еще в IV веке знаменитую Александрийскую библиотеку, так тщательно собранную Птоломеем Филадельфом и насчитывавшую около 400 000 свитков. Буквально вся мудрость античного мира была сосредоточена в этой замечательной сокровищнице, от которой ко времени арабов почти ничего не осталось.

Как бы то ни было, знаменитая плеяда арабских переводчиков: Хунайн ибн-Исхак, Сабит ибн-Курра, Коста ибн-Лука и в особенности Ибн аль-Мокаффа, перевели к Х веку почти всех греческих классиков в области математики и астрономии. «Элементы» Эвклида, «Великий свод» Птоломея, «Конические сечения» Аполлония Пергейского, сочинения Архимеда, Герона Александрийского, Диофанта, Теодосия и т. д., - все эти замечательные творения греческого гения были тщательно переведены на арабский язык и снабжены пространными комментариями. За комментариями последовала самостоятельная научная работа арабов, и уже в IX веке Мохаммед ибн-Муса аль-Хорезми (иранец) пишет трактат «Альджебр вальмукабала», т. е. «Восстановление и противоположение», знаменующий собой интереснейшее явление в истории науки. Не представляя ничего оригинального, - он давал по существу механические правила для решения линейных и квадратных уравнений, - трактат этот тем не менее удачно комбинировал греческий и индусский методы решения уравнений и пользовался большим успехом в средневековой Европе. При этом по-латыни название его обычно писали в сокращенном (и исковерканном) виде algebra, откуда и пошло европейское название науки об уравнениях. Еще раньше (VIII век), повидимому, в Багдаде, были обработаны астрономические таблицы индусов, известные под именем Сиддханты (по-арабски Синдхинд). Астрономические таблицы неоднократно впоследствии составлялись и самими арабами, причем были открыты новые тригонометрические функции (tg, ctg).

Следует также вспомнить «арабские цифры», которыми пользуется сейчас весь цивилизованный мир. Собственно, цифры эти и, особенно, сам принцип системы письменного счисления, основанный на знакеположении и употреблении нуля, были заимствованы арабами у индусов. Но именно арабы передали эту нумерацию Европе, установив в основном знаки для первых девяти значащих цифр и нуля [Здесь нужно иметь в виду западных арабов (Кордовскйй халифат). У восточных арабов начертание цифр несколько иное, хотя принцип исчисления тот же.] Вообще нужно заметить, что именно математические науки, и в том числе астрономия, особенно обстоятельно изучались арабами. Интересы торгового капитала, который создавал арабскую культуру, настоя тельно требовали этого. Развитие коммерческих операций, вопросы, связанные с распределением наследства, отдаленные путешествия, организуемые предприимчивыми купцами, большие сооружения, наконец, государственный фиск - все это вызывало необходимость развития математических наук, в первую очередь. Совершенно аналогичную картину в этом отношении видим мы у далеких предшественников арабов - древних греков VI-IV вв., а равно и у преемников арабов в истории культуры - торговых классов Европы XIV-XVI вв. И там и здесь ядром научных исследований была математика.

Однако всех затмил гениальный энциклопедист, тоже иранец по происхождению, Ибн-Сина, [его полное имя произносится так: Абу-Али аль-Хосейн ибн-Абдоллах ибн-Сина] известный в Европе под исковерканным именем Авиценна (X-XI вв.). Он был одновременно и врач и государственный деятель, философ и поэт. Удивительно меткими штрихами изображает эту сложную личность Дармстетер [Д. Дармстетер, «Происхождение персидской поэзии», М. 1924, 61.]: «Всюду его принимали по-царски, осыпали милостями, назначали везиром. Но был он и изгоняем народными возмущениями; государи бросали его в темницы. Он бывал изгнанником и беглецом; но всегда был поглощен деламя, удовольствиями и наукой: делам был посвящен день, наслаждение и наука делили иежду собой ночь... Политический деятель, врач, философ и прожигатель жизви, Авиценна был также поэтом».

Что же внес Хайям в арабскую науку? Хайям был математиком и астрономом, поэтому следует показать, в чем заключаются заслуги нашего мыслителя именно в этих, как сказано, важнейших областях арабской науки. Мы уже видели, что арабам было хорошо известно решение квадратных уравнений. Отдельные случаи решения уравнений третьей степени (проблема высшей алгебры) также были известны арабам. Но никто еще ни до арабов, ни в среде самих арабских ученых не поставил к XII веку вопроса о построении полной теории решения уравнений вообще и кубических в особенности. Знаменитый «Трактат по алгебре» Хайяма и ставит себе именно эту цель. Вот полное заглавие этого интересного памятника математической науки: «Трактат превосходного ученого Гияс-эд-Дин Абуль-Фатх Омар бен-Ибрахим аль-Хайями из Нишапура (да благословит господь его драгоценную душу!) о решениях проблем алгебры».

Что касается арабской философии, то ее открывает многограннейший арабский ученый и врач Аль-Кинди ,( IХ век), известный, между прочим, своей оценкой Корана. «В нем (Коране. - А.Б.),- писал Аль-Кинди, - нет порядка, стиля, изящества или тонкости композиции. С начала до конца он полон противоречий, одна сентенция уничтожает другую, а целое - младенчески слабо. И еще говорят, что духи и люди вместе не могут произвести ничего подобного». Греческая наука во воем ее объеме - вот что было святыней для Аль-Кинди. В этом отношении он был во многом похож на тех европейских гуманистов эпохи Возрождения, которые несколько столетий спустя также начнут с критики религиозных книг христианства.

Непосредственные философские работы Аль-Кинди сводятся к многочисленным обработкам Аристотеля, особенно его сочинений по логике. Но характерно, что, владея в совершенстве логикой Аристотеля, Аль-Кинди все же считал математику основой всякого научного исследования, математическими принципами обосновывал он и самое философию. Если вспомнить аналогичную роль математического метода в европейской философии XV-XVII вв. (Декарт, Спиноза, Лейбниц), то нам лишний раз станет понятна социальная природа арабской философии.

...

Это общее подполье, в котором часто работали вместе теософы и настоящие «свободомыслящие», т. е. атеисты и материалисты, и (дает повод для смешения в одну кучу таких мыслителей и поэтов, как мистик Абу-Саид к прожигатель жизни Авиценна, теософы из Басры и Хайям. Между тем это смешение совершенно искажает историческую действительность арабской философии. При этой подтасовке выходит, что последняя совершенно не имела материалистической струи. Между тем уже Авиценна был ярким прототипом француза Ламетри. Истинное мировоззрение этого арабского «князя врачей» было, безусловно, материалистическим. Он, правда, тоже писал комментарии на Аристотеля в исламистско-схоластическом духе, - но, живя в век ханжей и святош, делал это для отвода глаз. Авиценна сам говорил: «С двумя - тремя глупцами, которые по глупости считают себя за самых умных в мире, ты притворись ослом - ведь всякого, кто не осел, эти ослы сочтут неверным». Атеизм и богохульство Авиценны вошли в поговорку и слишком известны, чтобы их можно было отрицать.

Омар Хайям - самый яркий представитель материалистической струи в арабской, или, может быть, лучше - арабо-иранской философии, виолне самостоятельный мыслитель, отразивший в себе все противоречия мусульманского Востока XI-XII вв.

Основная и исходная черта мировоззрения Хайяма - его четко выраженный и многократно подчеркиваемый материализм. Признание объективной реальности природы, существующей вне нас и до нас, неззаисимо от нашего «я», признание, составляющее исходное положение материализма, мы находим у Хайяма в таких стихах:

Я в этот мир пришел, богаче стал ли он?
Уйду, - великий ли потерпит он урон?
О если б кто-нибудь мне объяснил, зачем я,
Из праха вызванный, - вновь стать им обречен.

И ВОТ ОНО:

Против этого возражают иногда, что Хайям был суфием-мистиком и это, следовательно, приведенное четверостишие надо понимать в теософском, или лучше в пантеистическом смысле. Это значит, что для Хайяма мир был по существу самим «богом, что для него положение deus sive natura (бог или природа) имело гораздо более глубокое значение, чем для Спинозы, и что, следовательно, этот робаи означает лишь вечность божества.

Конечно, если придерживатьсл принципа - выдавать желаемое за действительность и не считаться ни с какой логикой, то можно как угодно понимать любые слова любимого мыслителя. Но в данном случае - в вопросе о суфизме Хайяма - ларчик открывается слишком просто. Суфии долгое время были единственяыми хранителями и носителями культурных сокровищ старого Ирана. Только благодаря им дошли до нас некоторые слишком одиозные в глазах исламистской церкви памятники литературы. Ордена культурных суфиев в известной мере играли роль средневековых христианских монастырей Западной Европы. В искусстве письма, имевшем до введения книгопечатания большое значение для размножения книжной продукции, а тем самым и сохранения литературных памятников, просвещенные суфии не имели себе равных на Востоке. Естественно, что зти мусульманские теософы всему культурному наследию старались придать надлежащий вид, не останавливаясь и перед явными подтасовками. Но и помимо последнего средства, суфиям не привыкать было к аллегорическим толкованиям. Они до полной неузнаваемости изменяли, например, Коран, придавая его часто слишком конкретным высказываниям особый, переносный или духовный смысл. [Достаточно привести по этому поводу отрывок из стихотворения знаменитого суфийского поэта Джелаль-эд-Дина Руми (ХШ век): «Знай, - пишет он, - слова Корана просты, но по ту сторону внешнего они скрывают внутренний тайный смысл; рядом с этим тайным смыслом есть еще третий, приводящий в замешательство тончайший разум; четвертого значения еще не познал никто, кроме бога, несравненного и всеутоляющего; так можно итти дальше, до семи значений, одно за другим». И. Голдцигер, «Лекции об исламе», 1912, 224.]

Впоследствии, когда европейцы стали изучать литературу Ирана, суфии немало потрудились, чтобы ввести в заблуждение доверчивых и наивных Herren Gelehrte. Ярким примером может служить в этом отношении французский ученый Николя [Nicolas, "les quatrains de Kheyam", Paris 1867]. Работая над Хайямом с суфием-переводчиком, этот востоковед совершенно закрыл собстведные глаза на вещи и на все смотрел через очки мировоззрения своего учителя. Впрочем, теософия и сама по себе очень свойственна буржуазному мировоззрению, и можно смело сказать, что западные ученые и суфии имели нередко много точек соприкосновения, так сказать, de profundis. Но нужно помнить, что суфизм не атеистичен. Отрицая официальную религию, суфии, однако, были пантеистами чистейшей воды и возводили понятие бога в еще более высокую степень, чем религиозные ортодоксы. Совершенно иное видим мы у Хайяма.

[off]добавлено спустя 22 минуты:[/off]

Извиняюсь за обилие букв, но продолжу постить.

Одна из ярких черт мировоззрения Хайяма - его атеизм. Не простая антирелигиозность, направленная против исламистской ортодоксии, против Корана и мулл, а именно атеизм как полное отрицание всякого божества. Если у Спинозы можно еще найти известные элементы мистицизма, или, лучше, пантеизма, выраженные в его amor intellectualis, то никакой подобной «любви» к богу-природе у Хайяма нет совершенно. Его пессимизм не оставляет камня на камне от той удивительной гармонии в явлениях природы, которая поражала Спинозу и особенно Ньютона, заставляя последнего смотреть на мир, как на огромный механизм, премудро управляемый божественным машинистом.

Знаменитый Робайят Омара Хайяма представляет сборник поэтических сентенций с сильно выраженной эмоциональной окраской. Читая Хайяма, часто не знаешь, искать ли мысль в его четверостишии или просто наслаждаться прелестью стиха, его отделкой и неподражаемой образностью и звучностью. Другими словами, мы имеем, собственно, популярное изложение философии, в котором, конечно, четко выражаются освовы мировоззрения автора, но у нас нет возможности вникнуть в его философию глубже...

Во всяком случае, ни атеизм, ни материализм Хайяма пе подлежат никакому сомнению. Трактовать его четверостишия в переносном, мистическом смысле можно, только явно извращая (что особенно легко делается при переводах) смысл, ставя наголову всю его теоретико-познавательную установку. Достаточно привести один пример (из многих аналогичных), чтобы убедиться в этом. Хайям пишет:

Дух рабства кроется в кумире и Каабе.
Трезвон колоколов - язык смиренья рабий,
И рабства подлая печать равно лежит
На четках и кресте, на церкви и михрабе.

А Николя в своем подстрочном французском переводе ухитрился понять это место так: «Храм идолов и ка'ба - это место поклонения (богу). Колокольный звон - это гимн, воспеваемый в честь всемогущего. Михраб, церковь, четки и крест, поистине, - все это различные способы воздавать хвалу божеству».

Однако у Николя и других исследоватгелей Хайяма, зачисляющего этого великого материалиста в число суфиев, имеется некоторое формальное основание для такой подтасовки, и по этому поводу здесь следует сделать небольшое отступление. Подлинная суфийская поэззия, излюбленной формой которой было тоже робаи допускала материалистические образы, заимствуемые из народной поэзии, но толкуемые в переносном смысле. Так, под телесной «подругой» или «другом» суфии обычно понимали само божество, любовь - трактовалась в божественном смысле, а опьянение вином - рассматривалось как мистический экстаз. Мистицизм и эротика всегда тесно связаны друг с другом. Однако все имеет меру.

В самом деле, как можно мистически истолковать такие, например, стихи Омара Хайяма:

Суровый Рамазан велел с вином проститься;
Где дни веселые? О них нам только снится,
Увы! Невыпитый стоит в подвале жбан,
И не одна ушла нетронутой блудница.

Перевел О. Румер

Или еще:

Святоши! Грешником считаете меня вы
И беззаконником завзятым. Вы не правы!
Я, хоть и пьяница, блудник и педераст,
Блюсти строжайшие считаю долгом нравы.

Перевел О. Румер

Впрочем, существо вопроса заключается, конечно, не в этих чисто формальных соображениях. Хайям, как сказано, - убежденный материалист и атеист. Об этом красноречиво свидетельствует все основное содержание его Робайят.

Начать хотя бы с того, что, вопреки коренной доктрине суфиев, Хайям определяет человека не как эманацию божества, а как простой прах. Он посвящает этому вопросу целый ряд четверостиший, варьируя их на самые различные лады. Вот он наблюдает гончара за работой и узнает в овале кувшина - череп шаха, а в ручке - руку нищего. Или такие строки:

Тогда прильнул устами к чаще я,
Дабы познать источник бытия.
И мне уста ее шепнули: «Пей,
Пока ты жив! Жизнь коротка твоя».

Перевел О. Румер

В самом деле, как можно понять в духе суфизма, как можно теософски интерпретировать такие, например, его стихи:

Кувшин мой! Некогда терзался от любви ты,
Тебя, как и меня, пленяли кудри чьи-то,
А ручка, к горлышку протянутая вверх,
Была твоей рукой, вкруг милого обвитой.

Перевел О. Румер

Давно - до нас с тобой - и дни и ночи были,
И звезды, как сейчас, по небесам кружили.
Не знаешь, как ступить, на этот прах земной,-
Зрачками любящих его песчинки жили.

Перевел В. Тардов

Верно, что сторонников суфизма можно разделить на две группы - признающих шариат и отвергающих его. Но для обеих групп все же остается действительным исходный принцип теософского познавания: непосредственное созерцание, интуиция, озарение. «Всякое знание, основывающееся на размышлении и умозрении, не обеспечено от возможности быть потерянным вследствие сомнений и смешения понятий», - пишет по этому поводу Ибн-Араби. И продолжает: «В собраниях любящих имеет значение нечто другое [чем наука или доказательство. - А. Б.], и вино любви причиняет другого рода опьянение. Иное дело наука, познаваемая в медресэ, и иное дело любовь» [И. Гольдцигер, цит. соч., 158.]. (Здесь под любовью понимается своеобразный суррогат, спинозовского amor dei. Аттар же прямо заявляет: «Когда открывается истина, разум отступает назад» [Гольдцигер, цит. соч., 159.]. Непосредственное растворение в божестве, переживание блаженства от сознания того, что человек есть эманат божества, живая складка на вечной одежде Брамы, - вот цель интуитивного познания суфиев.

Ни тени подобного блаженств» или даже только предвкушения его не находим мы у Хайяма. Наоборот, он ищет блаженства в весьма конкретных вещах. Его этика гедонична: вино, красивая девушка (или юноша), пьяные друзья и музыка - вещи, категорически осуждаемые Кораиом, - вот предметы, обычно воспеваемые Хайямом. При этом кристальная прозрачность смысла его четверостиший, их непосредственная образность исключает всякий намек на какое бы то ни было переносное толкование. Эти источники наслаждения он готов предпочесть даже науке:

Из кубков те, что в мэн, мной ценятся особо;
Наполни два таких, я залпом выпью оба,
Но прежде разуму и вере дам развод
И с дочерью лозы соединюсь до гроба.

Перевел 0. Румер.

Этика гедонизма всегда, как известно, связана с упадочной идеологией. И материализм Хайяма, конечно, не может нами рассматриваться в качестве революционизирующего общественное сознание фактора. Социальные отношения тогдашнего Ирана были слишком определенны, чтобы тот класс, идеологом которого, в сущности, был Хайям, мог претендовать на революционную роль. Торговый капитал и товарно-денежные отношения, на которые он мог опираться, по своей сущности не могли противостоять феодализму, как самостоятельное целое. К этому надо прибавить политический гнет и постоянные интриги, о чем так образно говорит сам Хайям в предисловии к алгебраическому трактату. Отсюда негативность его мировоззрения, отчаянный скепсис, переходящий в безысходный пессимизм.

Что Хайям не суфий, видно также из того, что философия его проникнута фатализмом. К фатализму можно притти двумя путями: или доводя до логически неизбежного абсурда свободную волю человека или, наоборот, механически понимая детерминизм, принцип всеобщей обусловленности. В первом случае свободная воля есть нечто, не подчиненное законам материальной природы. Но свободная воля и не произвол, - ведь это бы противоречило премудрости божьей, ergo, свободная воля определяется божественным смыслом. До каких пределов? Очевидно, рассуждая логически, до таких, - что «даже волос о головы человека не может упасть без воли божьей». Известно, что доведенный до абсурда детерминизм суннитских теоло- гов отрицался уже шиитами, которые считали всеобщее предопределение несовместимым с благостью Аллаха. Суфии шли в этом отношении еще дальше шиитов. Это видно хотя бы уже из того, что для суфиев исповедание официальной религии ничего не значило. Всякий человек есть эманат божества и, следовательно, после свершения известных подвигов может слиться о богом, стать самим богом. Индетерминизм играет при этом роль основной установки в мировоззрении суфиев. Наоборот, суннитская ортодоксия учила, исходя из прямого смысла слов Корана (сура 17, ст. 14), что бог сам строго распределил между людьми роли верных и неверных (кяфиров), что истинные муслимы потому именно стоят выше прочих людей, что они (муслимы) - избранники божьи. Для кяфира же путь к спасению принципиально закрыт; неверные - это люди, отверженные самим аллахом. Принцип предопределения в суннизме составляет даже особый догмат (эдалет). Однако в правоверном суннизме заподозрить Хайяма никто еще не собирался. Достаточно привести на этот счет хотя бы такие его стихи:

Вхожу в мечеть смиренно с поникшей головой,
Как будто для молитвы... Но замысел иной:
Здесь коврик незаметно стащил я прошлый раз,
А он уж поистерся... Хочу стянуть другой!

Перевел Л. Н.

Неправда, будто пост нарушил я затем,
Что Рамазан презрел, забыл о нем совсем;
О нет, от мук поста я света дня не взвидел,
Подумал: ночь еще, я ранний завтрак ем.

Перевел О. Румер

Не подлежит сомнению, таким образом, что фатализм Хайяма чисто материалистический, это не фатализм божественного произвола, а фатализм неизменных законов природы, понимаемых механистически.



Как похоже, например, на Спинозовскую или, еще лучше, Гольбаховскую трактовку детерминизма утверждение Хайяма:


Куда игрок направит мяч, туда
Летит он безо всяких «нет» иль «да».

Перевел 0. Румер

Или такое четверостишие:

В божественной скрижали начертаны давно
Все радости, печали и все, что суждено.
Мольбами и слезами, обильными, как дождь,
Мы капли не прибавим к тому, что дам дано

Перевел Л. Н.

Однако если Спиноза находит выход в том, что именно познание необходимости делает человека свободным, что человек свободен, когда он «руководствуется одним только разумом» [См. Спинова, «Этика». Перев. Иванцова, 322.], - то у Хайяма нет этого позитива. Он не видит выхода в познании, а готов считать и его бессмысленным, тщетным занятием.

Когда-то просвещал нас синклит седых бород,
Когда-то восхищая нас и нашей мысли плод...
А что в конце осталось? Последний вывод вот:
Сюда прилив примчал нас, отсюда вихрь несет.

Перевел Л.Н.

Поэтому - лови момент, пользуйся настоящим, но не будь алчен в своих желаниях, не стремись забираться высоко по лестнице социальной карьеры. Не в этом ведь заключается, сладость минуты. Великие и сильные мира сего одинаково превращены безжалостным «колесом неба» [т. е. течением времени] в прах. Мудрый должен быть скромен в своих желаниях и не забывать, что он - человек и что, следовательно, ничто человеческое ему не может быть чуждо. И он говорит о себе:

Все ароматы жадно я вдыхал,
Пил - все лучи, а женщин - всех желал...

наш человек.

...
Совершенно иначе представляет себе дело Хайям. Он буквально издевается над идеей бога:

Жизнь сотворив, и смерть ты создал вслед за тем;
Назначил гибель ты своим созданьям всем.
Ты плохо их слепил? Но кто ж тому виною?
А если хорошо, ломаешь их зачем?

Перевел О. Румер

Он сравнивает бога с пьяным ремесленником, который в бессознательном, диком неистовстве уничтожает дело рук своих. Никакого логического оправдания не имеет идея справедливого и всемудрого божества с точки зрения Хайяма. Идея бога равносильна в лучшем случае идее о каком-то небесном театральном директоре, который в забаву себе создал этот мир и человека в нем:

Петрушки мы, а этот старичок -
Хозяин наш. Когда придет нам срок,
Повертимся над ширмой балаганной,
И снова - бух в походный сундучок.

Перевел В. Тардов

Но это не оправдание бога, а наоборот, его отрицание, выраженное в прекрасной иронии. Хайям недаром был астрономом, чтобы вместе с Лапласом сказать: «Исследовал я все небо, но никого нашёл кто бы ответил мне на загадки мира». Пришлось снова спуститься на землю и здесь вместе с Аристиппом признать, что вся мудрость мира состоит в признании минутного наслаждения за высший принцип жизни.

«Возьмите хмеля, золотите миг», - советует Хайям и иронизирует:

Рабы застывших формул осмыслить жизнь хотят;
Их споры мертвечиной и плесенью разят.
Ты пей вино: оставь им незрелый виноград,
Оскомину суждений, сухой изюм цитат.

Перевел Л. Н.

А главное:


- Друг, ничего в корчме не оставляй ты этой:
В нее возврата нет - об этом не забудь.

Перевел О. Румер

Хайям не отрицает, что и эти непосредственные блага жизни относительны и призрачны, что это стишь детская игра, но все другое - наука, политическая деятельность и т. п. - еще хуже. И подобно наиболее последовательным киренаикам, Хайям логически приходит к пессимизму, которого нет и следа у Эпикура.

Прежде всего, следует иметь в виду, что вполне критически установленного подлинника Хайямовских «Робайят» мы не имеем. Существует множество различных списков позднейшего происхождения, в которых образ Хайяма варьируется на разные лады. При этом обо всех этих многочисленных списках велись и ведутся еще более многочисленные споры, в тумане которых иной скептик готов совершенно отказаться признать Хайяма за подлинно историческую личность. Достаточно сказать, что древнейшая из дошедших до нас запись «Робайят», так называемая Бодлеанская, сделана спустя три с половиной века после смерти поэта. Далее, в существующих списках «Робайят» число четверостиший Хайяма колеблется от 100 до 1000. Среди них есть множество таких, которые взаимно исключают друг друга по смыслу. Русский исследователь Хайяма проф. Жуковский доказал к тому же, что многие из четверостиший Хайяма встречаются на протяжении веков у самых различных поэтов, являясь переходящими или странствующими. Совершенно невозможно сказать, кому они принадлежат и даже когда появились.

Учитывая всё это, мы должны признать, что с точки зрения строгой науки лицо поэта Хайяма невосстановимо, но мы наверняка знаем, что в мощном потоке культурного развития Ирана Х-XIV вв. была струя материалистической философии, тесно связанной с точными науками (математика и астрономия) и кристаллизованная в прекрасные формы классической поэзии Ирана.
А. Болотников

[orto]

Ну а я принес пару слов о жулике Норбекове. Просто чтобы с ним закончить, а то может быть кто-то и правда поверил, что он суфий. Пишет его жена и соавтор, Лариса Фотина:

То, с чего начинал Мирзакарим Норбеков еще в Узбекистане, было больше похоже на концерты артиста оригинального жанра. У него была программа, построенная на его таланте гипнотизера.

Он хотел быть артистом. И сначала удивлял зрителей своим азиатским гипнозом на концертах. После памятного вопроса того человека Мирзакарим попробовал и решил лечить.

К сожалению, Мирзакарим очень не собран, любит говорить о себе, ему ужасно нравится производить впечатление на людей. Он так часто увлекался подобными разговорами, что наши слушатели не успевали освоить все необходимые упражнения.

Так, вслед за его "профессорским дипломом" он купил целую связку "собачьих регалий", как он сам их называл - коммерческих дипломов. Так он стал: Академиком (просто "академиком Норбеко-вым"), Доктором чего-то в чем-то. И уже не хватало места на его визитке, чтобы все это прописать и изобразить. И особенно мне было больно читать о его заслугах как академика, что он "автор десятков публикаций в газетах и журналах".

А вот про новые вставные зубы:

Однажды мне сказали: "Ларис, твой Мирзакарим совсем с ума сошел! Громко со сцены в зал говорит: "Вот зубы новые выросли"". Мол, он по своей системе работает, и такой эффект!

У мужчин есть три недостатка: пьет, курит, гуляет. Но, оказывается, есть еще один - игра...
В самом начале игровые автоматы были для Мирзакарима лишь простым увлечением. Тогда игра была способом переключиться - разгрузкой после рабочего дня. А затем на моих глазах превратилась у него в зависимость, в наркотик, который требуется принимать постоянно...
Страсть есть страсть. Она заставляла Мирзакарима влетать в квартиру с горящими глазами:
- Мне нужны деньги. Я проигрался. В залог оставил часы. Мне их вернут, когда принесу деньги.

- Сейчас я вам покажу пример ясновидения, - интригующе начал Мирзакарим. Зал заметно оживляется. - Кто хочет стать объектом эксперимента, прошу на сцену.
Желающих - хоть отбавляй, так и рвутся попробовать. Мирзакарим выбирает из них одну девушку в красном.
- Хотите, узнаю, как ее зовут?
Все дружно кивают головами. Называя имя, он попадает в десятку - девушка удивленно улыбается.
- А сейчас я скажу вам, какое у нее заболевание. У тебя болит... позвоночник!
Она подтверждает. Потом Мирза называет диагноз, и в каком году поставлен. Она снова кивает, и зал восторженно замирает.
- Отец у тебя... - он задумывается, - ...военный!
- Да. - И зал откликается бурными аплодисментами.
- Тихо! А сейчас - чтение мыслей на расстоянии.
Он задает девушке вопрос. А она записывает ответ на листочке бумаги. Затем следующий вопрос: замужем - не замужем, есть дети или нет, что она любит и не любит. Простые вопросы. Мирзакарим называет ответы, а затем девушка открывает записку и зачитывает. Все ответы - в яблочко. Он все назвал правильно. Грохот аплодисментов. Значит, это возможно! Человек может даже такое! На сцене стоял явно необыкновенный человек, и все завороженно смотрели на него.
На следующий день я паковала вещи в гостинице. Мой взгляд упал вниз - на полу бумажка. Поднимаю, разворачиваю и...что я вижу! Там его рукой написаны все вопросы и ответы. Все было заранее заготовлено.

После нашего разрыва Мирзакарим не скупился на приобретение различных званий и дипломов. В 1996 году он там же купил дипломы доктора педагогики, доктора философии в медицине, академика.
Сейчас он из всех своих званий "скромно" оставил одно - академик.
Меня часто спрашивают: "Какой академии он академик? Мы просмотрели все списки всех академий, его нигде нет!" И не может быть!
Насколько известно, за семь лет учебы Мирза-карим закончил три курса в Институте хлопководства в Ташкенте. И бросил официальное образование, с его слов, по требованию учителя.

В первой заметке о нем в 1991 году корреспондент "КП" написал: "...В одном из кишлаков Мирзакарим наткнулся на полуграмотного лекаря. Старик ему сказал, что нужно поверить, что вылечишься..." Позже, этот старик в книге "Опыт дурака..." "получил прекрасное образование" в Англии:
"Сеид Мухаммед Хасан... родился в Узбекистане, еще ребенком оказался с родителями-дипломатами в Англии. Там получил прекрасное образование. Сделал карьеру... Серьезно увлекся восточной философией... Он был выдающейся личностью..." - поразительно похоже на биографию Шри Ауробиндо. Мирзакарим постепенно создавал легенду о себе и своем прошлом. Но было так, что вчера он говорил одно, а сегодня - другое. Я видела эти нестыковки и указывала на них. Его это страшно раздражало: "А кто будет проверять? Попробуй доказать, что это не так!"

И т.д. и т.п. Это можно цитировать бесконечно... Читайте, люди, и следите за карманами!
Взято отсюда: http://www.universalinternetlibrary.ru/ ... /ogl.shtml

[Папан]

orto,
Жаль мне, что ты порочишь такого человека. Не смотря на то, что жалко мне этого времени, я на столько благодарен ему за его книги, что вступлюсь еще раз.
Если уж хочешь закрыть эту тему - давай, найди е-мэйл жены Норбекова и узнай у нее пожалуйста, писала она такую книгу или не писала. Вот тогда я тебя назову соискателем истины, а по ссылкам искать кто на кого грязь льет - не благородное это дело совсем.
Ну я все сказал, посмотрим чего ты добьешься.

[orto]

Папан,
Никого я не порочу, просто цитирую общедоступную информацию. Освещаю вопрос со всех сторон, так сказать. Если тебе так хочется очистить светлое имя великого человека, то у тебя есть возможность найти жену Норбекова и узнать у нее, действительно ли она это писала. Я же к приведенной ссылке могу добавить еще эту (здесь можно заказать книгу Л.Фотиной)-
http://www.books.ru/shop/search?search_ ... 5%EA%EE%E2
Могу также посоветовать обратиться к суфиям и спросить у них, действительно ли Норбеков имеет к ним какое-то отношение. Узнать это можно хотя бы здесь: http://www.livejournal.com/community/ru_tasawwuf/
Кроме этого хочу сообщить, что организация Норбекова числится в списке деструктивных тоталитаных сект антисектантского христианского Центра им. Иринея Лионского:
http://iriney.vinchi.ru/document/conf2.htm

[off]добавлено спустя 15 минут:[/off]

писала она такую книгу или не писала.

Из анотации к книге:

"Эта книга написана талантливой женщиной - Ларисой Александровной Фотиной - о своей уникальной медицинской системе и о своем необыкновенном бывшем муже - Мирзакариме Санакуловиче Норбекове, имя которого сегодня известно миллионам людей.
...
Лариса Фотина - кандидат медицинских наук. Около 15 лет была сотрудником ГНЦ РФ "Институт медико-биологических проблем" РАН, занималась экспертизой здоровья космонавтов. Она автор более 10 книг, 18 изобретений, около 100 научных трудов, посвященных в основном здоровью человека. Последние 12 лет развивает и совершенствует уникальную многоуровневую систему самооздоровления и омоложения организма человека, ставшую широко известной в мире как система "ЛОРА". Система представлена автором в США, Великобритании, Болгарии, Сербии, Австрии. В 2001-2003 гг. книга об этой системе "ЛОРА" признана бестселлером в Сербии. Издательство "Весь" готовит к выпуску в 2004 г. новое издание книги "ЛОРА"."

[Папан]

Я тебе все сказал - ты поступаешь подло по отношению к человеку, которого ты не знаешь. Это тебе чести не делает. Ты посылаешь меня оправдывать его имя, которое тут ты всячески пятнаешь - просто низкое поведени Орто, ни больше ни меньше. Я тебе предложил, как можно выяснить правду о ситуации у самой жены автора - ты говоришь про форумы, предлагаешь спросить у самих суфиев, в существование которых не веришь (о чем писал выше). Вообще это грязные приемчики, ты не знаешь человека, есть доступная возможность выяснить правду, а ты гнешь свою линию и льешь грязь.
Ты меня извини Орто, но в моих глазах ты перешел в разряд тех, с кем я избегаю общения по жизни. А видя, как ты роешься в грязном белье с целью доказать какой ты продвинутый и логичный перец, я удивляюсь тому, что я не раскусил тебя раньше.
[mod="Папан"]Тема исчерпала себя, предатели найдены, жулики раскрыты. Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.[/mod]

[Папан]

Так, после долгой и продолжительной болезни, для раскрытия истины были лично мной предприняты следующие действия:
1. Написано вопросительное письмо (в колличестве 2-х штук) по адресу info@norbekov.com
2. Написано вопросительное письмо на адерс создателей сайта: www.sufy.org
3. Написано вопросительное письмо на адерс создателей сайта: www.islam.ru
4. Написано вопросительное письмо на адерс создателей сайта: www.sufizm.ru
5. Написано примерительное письмо тов. Орто.
6. Слегка подчишу тему, дабы не было преткновений.

Пока ответ был получен лишь от тов. Орто, он согласился, что был не прав (шутка) и согласился докопаться до истины (правда). Все остальные высокоуважаемые товарищи пока молчат... Тайный сговор?
Тема открыта для дальнейших дискуссий, хотелось бы подождать ответа от вышестоящих органов суфийской власти.

[off]добавлено спустя 42 минуты:[/off]

Итак, пришел ответ от: vash_brat@sufizm.ru

Код: Выделить всё

Ассаламу алейкум

Норбеков вряд ли может считаться суфием, т.к. позволяет допускать что
"...у мусульман нет святынь...". Мы давно хотим его познакомить с
настоящими суфиями, да вот как-то не получается со временем.

удачи

[off]добавлено спустя 32 минуты:[/off]

Тяк, с сайта ислам.ру пришол ответ от робота, что нет юзверя, по тому адресу, что я отправлял, а адресок с их сайта. Отправил по:
admin@islam.ru, root@islam.ru, islam@islam.ru, administrator@islam.ru, web@islam.ru
Поглядим, куда оно попадет.

[orto]

Заодно уж тогда было бы интересно узнать и о том, что суфии думают о Хайаме.

[Папан]

Уже отправил, ждем ответа.

[Эректус]

Папан, весьма конструктивно, рад.

[Ядeрный]

[off]Перечитал всю тему. Многое не понятно. Добираюсь до первоисточников. С нетерпением жду продолжения дискуссии.[/off]

[off]добавлено спустя:[/off]

Эректус,
Кто такой Л.Н., на перевод которого ссылаются по приведенной тобой ссылке?