Ещё одна свирепая история любви (Про Е.Летова)

Inkvizitor

весьма интересная статья о творчестве Егора Летова, на счет его жизни и его творчества.

************
Разговор о творчестве Егора Летова не стоит начинать с оценочных позиций. Его творчество продолжает развиваться, оно не стоит на месте последние два альбома тому свидетельство. Древо познается по плодам, это верно, но даже если судить с этих позиций, то мы натыкаемся на противоречие. Троицкий, например, открыто заявляет о том, что Летов виновен, как никто другой, в смерти Янки Дягилевой \1\.
Тема суицида в творчестве Летова проходит красной нитью. Но тема эта сама по себе достаточно сложная. Она слишком глубока чтобы можно было делать выводы рассматривая её лишь поверхностно. Тем более что при любом малейшем дуновении на поверхности мгновенно появляется рябь. Над этой же, для многих страшной темой, уже не одно столетие бушуют ураганы мнений. Здесь будет уместным затронуть эту тему с позиций «философского самоубийства» Егора Летова в диптихе «Долгая счастливая жизнь—Реанимация». Словосочетание «философское самоубийство» возводит нас к творчеству Камю, в котором под этим словосочетанием понимается скачёк через барьер абсурдности жизни (вспомним Летовское «Прыг-скок»). Камю исследует в «Мифе о Сизифе» два неправомерных вывода из констатации абсурда жизни. Первый из них - самоубийство, второй - философское самоубийство. Если для абсурда необходимы человек и мир, то исчезновение одного из этих полюсов означает и прекращение абсурда. Абсурд есть первая очевидность для ясно мыслящего ума. Самоубийство представляет собой «физическое» бегство от абсурда. Этот подход Летовым не раз высказывался: «Покончив с собой уничтожить весь мир». Такое же бегство от абсурда представляет собой, «философское самоубийство» – скачок через стены абсурда. В первом случае истреблен вопрос вместе с тем, кого он безнадёжно мучил, во втором – вопрос о смысле элиминируется из сознания, на место ясности приходят иллюзии, желаемое принимается за действительное, бесчеловечному миру приписываются человеческие черты - разум, милосердие, любовь. Очевидная бессмыслица трансформируется в иллюзорный смысл, человек примиряется со своим уделом. «Если я убежден в абсурдности жизни и в том, что жизненное равновесие является результатом непрекращающегося бунта моего разума против окружающей тьмы; если я согласен с тем, что моя свобода имеет смысл лишь в границах, определенных судьбой, то приходится сказать, что предпочтительнее более долгая, а не лучшая жизнь». Эти слова Камю можно было бы поставить эпиграфом к альбому «Долгая счастливая жизнь». Камю получил темы абсурда и бунта от философской традиции нигилизма, основание которой положил ещё Ницше. Однако нигилизм это реальность не только философской и религиозной мысли, нигилизм представляет собой факты современности. Конечно, и другие культуры знали нигилизм как следствие кризиса религиозной традиции, но столь острого конфликта, такого разрушения всех устоев истории они не знали. Летовский нигилизм это свидетельство религиозного кризиса.
Песни Летова, это «Своеобразная поэзия лозунгов» (Роман Неумоев). Это фразы выброшенные, как семена, на ветер. В этих фразах каждый видит то, что хочет (или может) видеть. Фразы это лишь символы, образы. Замечательная иллюстрация тому, как человек понимает символы, дана в фильме Жанна Д'арк: в конце фильма есть рассуждение «что такое меч в поле». Сам по себе символ может быть пуст, он обретает силу и наполнение только в контексте определенного призыва, в контексте жизненной ситуации. Примером может служить творчество Ницше. Творчество безбожника приведшего на религиозный путь не одного мыслителя \2\. Это, как говорил Николай Бердяев, «Непросветленный профетизм Ницше». Хотя здесь дело даже не в личности, несущей знание, а в личности способной это знание принять и усвоить. Произведение порой настолько далеко отстоит от автора, насколько небо далеко от земли. Произведение, а тем более произведение гениальное, живет собственной жизнью.
В 1982 году философ нигилист Ницше пишет произведение «Весёлая наука» в которой провозглашает о смерти Бога. Через восемьдесят лет, в 1961 году, философ экзистенциалист Мартин Хайдеггер пишет книгу о Ницше, в которой говорит, что проповедь смерти Бога исходит не из личных убеждений Ницше, а есть констатация факта произошедшего в сознании европейцев. В 1988 году философ и православный богослов Христас Янарас в своей работе «Хайдеггер и Ареопагит, или об отсутствии и непознаваемости Бога» проводит параллель между нигилизмом и апофатическим (отрицательным) методом в богословии. Из этого произведения мы узнаём о том, что Ницше отвергал не Бога, а Его карикатуру созданную католической средневековой схоластикой.
Ницшеанский нигилизм Летова направлен не против реального Бога, а против того идола, за которым прикрываются ценности «мира сего» \3\. Нигилизм Ницше это свидетельство банкротства высших ценностей, он констатирует факт того, что отсутствует цель, отсутствует ответ на вопрос: ради чего? Летов, как и Ницше, бунтует не против Бога, а подобно Ивану Карамазову, против мира, который он не принимает. «Бога нет. Умер Бог. Да не наступит конец человеческой песни: Бога нет, ну и хрен с ним!» Здесь скорее наоборот протест против равнодушия с которым люди воспринимают смерть Бога. Эти строки созвучны речи безумца в «Веселой науке» \4\. Согласно концепции Сартра, понятие Бога содержит в себе внутреннее противоречие; в поисках Бога человек сталкивается лицом к лицу со своей свободой. Свобода же даётся только в вере, разум всегда сковывает «среди пораженного логикой мира». Эта вера входит в непреодолимое противоречие с миром, который «во тьме лежит» и в то же время именно вера - единственное оправдание человеческого существования. В свободной от догм и доказательств вере и заключается скачёк от абсурдности мира. Религиозная вера, как это не парадоксально звучит, и есть философское самоубийство.
Философское самоубийство Летова ярко открывается в произведении «Солнце неспящих» \5\. В этом произведении раскрывается потребность трансценденции, в вере, созвучной христианскому экзистенциализму Льва Шестова и Николая Бердяева. Вере, в пробуждающее начало, живущее в душе каждого творчески не погибшего человека. Это вера в мире абсурдна как «Вечная Весна в одиночной камере». «Долгая счастливая жизнь—Реанимация» как две створки двери открывают нам зрелое творчество Летова. После альбома «Звездопад» было понятно, что «сумерки богов» \6\ наступили. Уже тогда стали поговаривать о том, что Летову петь больше нечего. Наверное «Звездопад» это и есть последний гвоздь в крышку ГрОба, в том смысле, что старого привычного Летова мы уже не услышим. В «Реанимации» прозвучала фраза: «То, что нас не убивает, то нас делает сильней». Эта позаимствованная у Ницше фраза может быть понятна только в контексте ницшеанской философии воли к жизни. Оттолкнувшись от учения Шопенгауэра о «воле к жизни», Ницше поставил своей целью раскрыть истинный смысл и возвышенный характер человеческого. Мысли Ницше о том, что «высшую волю к жизни» следует направить не на «жалкую борьбу за существование», а на «волю к битве, власти и превосходству» созвучны произведению «Крепчаем» и особенно «Убивать». У Ницше это прорыв от биологической жизни к жизни связанной с усилием воли. Если понимать «Волю к власти» в человеке как порыв к любви, причастной к сотворению мира, то понятно, почему в альбоме «Долгая счастливая жизнь» мы встречаемся с произведением не свойственным для творчества Летова - «Вселенская большая любовь». Это «Исход из слепого Лета» \7\. Что за этим Исходом? Сорокалетнее странствие в поисках обетованной любви? «А вдруг всё то, что ищем, обретается при в скрытии телесного родного дорогого себя». Вот, оказывается, где находится «секретная калитка в пустоте». Даже в пустоте есть последняя надежда, наверное, иначе нельзя. Эта надежда у Летова связанна с любовью к Жизни. В этом и заключается философское самоубийство, Летов оправдал надежды своих фанатов и покончил с собой в своём творчестве. Но почему же тогда Реанимация? «То, что не убивает нас делает нас сильнее» (Ф.Ницше). Если человек не имеет онтологической связи с Жизнью вечной, то в нем «пластмассовый мир победил, макет оказался сильней» (Моя оборона).
-------------------------------------------------
1.Артемий Троицкий в одном из интервью говорит: «Я без малейшей симпатии отношусь к личности Егора Летова, которого считаю позером, мизантропом, параноиком, и вообще малоприятным типом. Я уже не говорю про какие-то его там фашистско-шовинистические симпатии... Лучше бы Егор Летов оправдал свои суицидальные теории и покончил бы с собой пятнадцать лет тому назад... Он кучу народу, включая Янку Дягилеву, подсадил на эти бредовые идеи, а сам остался белым и пушистым. Я ненавижу таких провокаторов. Что же касается творчества группы "Гражданская оборона", то оно не без интересных моментов. Правда их последний альбом, который называется, по-моему, "Долгая и счастливая жизнь", у меня уже давно лежит, но руки до него до сих пор не дошли. Если б послушал эту пластинку, то мог бы сказать что-то более определенное. В любом случае, я не разделяю тех восторгов, которые некоторые мои приятели из числа интеллектуальных музыкальных критиков питают по поводу Егора Летова и "Гражданской обороны". По мне, этой группы могло бы и не быть. Она не сделала ни малейшего вклада в рок, как в таковой». Я не согласен с Артемием только в одном, что «эта группа не внесла свой вклад». А насчет того, что «не могло бы быть» я с ним вполне согласен: могло бы не быть ни Артемия, ни Летова, ни меня, ни вас, ни этой статьи…

2. Смотрите Edith W. Clowes “The revolution of moral consciouness” (Революция морального сознания)

3. Ницше протестует против господствующего в Европе рационализма. Его выражение Бог умер, не выражение личной позиции, а констатация факта. Бог, в которого так искренне верит европейский обыватель, это не Живой Бог откровения, а мертвый Бог философов и теологов. «Говоря о христианстве, - пишет Хайдеггер, - Ницше имеет в виду не христианскую жизнь (как она выводится из Евангелий и учения Павла). Для Ницше христианство – это историческое, светско-политическое явление Церкви и её притязаний на власть в пределах западного человечества и его культуры Нового времени». «В этом смысле христианская религия (Christentum) и христианский дух новозаветной веры (Christlichkeit des neutestamentlichen Glaubens) – не одно и то же \M Heidegger, Holzwege, S. 202-203\.

4. «Слышали ли вы о том безумном человек, который в светлый полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кричал: Я ищу Бога! Я ищу Бога! - Поскольку там собрались как раз многие из тех, кто не верил в Бога, вокруг него раздался хохот. Он что, пропал? - сказал один. Он заблудился, как ребенок, - сказал другой. Или спрятался? Боится ли он нас? Пустился ли он в плавание? Отправился в другие страны? - так кричали и смеялись они вперемешку. Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их взглядом. Где Бог? - воскликнул он. - Я хочу сказать вам это! Мы его убили - вы и я! Мы все его убийцы! Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море? Кто дал нам губку, чтобы стереть краску со всего горизонта? Что сделали мы, оторвав эту землю от ее солнца? Куда движется она? Куда движемся мы»?

5.Стало быть меня настигло НОВОЕ СОЛНЦЕ
Просто у меня случилось НОВОЕ СОЛНЦЕ
Что-то во мне настало
Возникло схватило поймало
Во мне проснулось очнулось забилось
Ко мне пробилось
Солнце Всех Неспящих
Свободных…
Солнце живых вопреки всем законам и азбукам…
Солнце для неспящих
Солнце всех живых
Молодых
Озорных, разноцветных
Солнце для свободных…

6. «Сумерки богов», знаменитая книга Ф. Ницше, принесшая всемирную известность богам.

7. «И на проломное Лето мое, однофамильное, одноименное…
…Еще одна свирепая история любви
Грустная сказочка про свинью копилку
Развеселый анекдотец про то, как Свидригайлов собирался в Америку
Везучий как зеркало, отразившее пожар
Новогодний как полнолуние, плотно зажатое в кулаке
Долгожданный словно звонкое змеиное колечко
Единственный словно вскользь брошенное словечко
Замечательный словно 100 добровольных лет одиночества»

P.S авотор статьи Алексей_Апрель

_________________________________
Официальный сайт группы Гражданская Оборона
Сайт посвещенный Янке Дягилевой