Halloween story
Добавлено: Вс окт 31, 2004 19:15
Это был обычный солнечный весенний день, и это была самая обычная маленькая девочка. Знаете, из тех, которые с двумя хвостиками в короткой рифленой юбке бегают по школе и делают всякие шалости. Девочка шалости, конечно, любила, но редко делала их так, чтобы на нее, показывая пальцем, говорили: «Смотрите, это та самая Девочка, которая тогда-то и тогда-то сделала то-то и то-то!». Нет, до такого дело не доходило, и наша Девочка была самой обычной шестиклассницей, которая просто любила пошутить.
В этот день она немного проспала (будильник - розовый заяц - сломался, и обе его стрелки навечно остановились на цифре двенадцать), а, когда проснулась, поняла, что уже через двенадцать минут ей надо быть в школе. Она вскочила и стала натягивать на ноги полосатые носки. Потом она одела свою короткую синюю юбку и розовую футболку и, крикнув маме, чтобы та просыпалась, кинулась на кухню. Но на столе уже поджидала ее записка от мамы, что она будет после десяти, и Девочка огорченно вздохнула. Еще в записке было указано место захоронения бутербродов с паштетом и кофе. Девочка достала кофеварку – кофе в ней был еще совсем горячий и тарелку с бутербродами. Она выбрала два самых симпатичных - один она завернула в полиэтиленовый пакет, а другой зажала в руке. Одним глотком она выпила кофе и, засунув пакетик с завтраком в портфель, выбежала к лифту.
Сперва она хотела пойти пешком, но потом подумала, что получится гораздо дольше, чем на лифте – она жила на семнадцатом этаже. Девочка уже дожевала свой бутерброд с куриным паштетом, а лифт все не шел, хотя красная кнопочка вызова горела, и в шахте слышалось его приближающееся жужжание. Девочка уже подошла к лестнице, когда двери кабины грузового лифта раскрылись.
Всего в кабине было две лампы, одна сейчас горела довольно ярко, а другая – совсем тускло и, тихо жужжа, без конца мигала. Почему-то по телу Девочки побежали стаи мурашек, но она взяла себя в руки и, стараясь не смотреть на жутко мигающую лампочку, шагнула внутрь и нажала кнопку с цифрой один.
Вообще-то девочка никогда не боялась лифтов, поэтому, когда где-то вверху что-то глухо стукнуло, и лифт остановился между цифрами тринадцать и двенадцать, Девочка только сердито вздохнула и тыкнула в кнопочку вызов диспетчера. Но кнопку то ли заклинило, то ли еще что, во всяком случае, в кабине воцарилась полная тишина (за исключением жужжащей лампочки), и никакой реакции со стороны диспетчера не предвиделось. Девочка, не веря своим глазам (а ее ладони уже стали влажными от пота), еще раз нажала на кнопку вызова. Потом еще раз. И еще. На глаза ее навернулись слезы, но не от страха, как могло показаться на первый взгляд, а от сознания того, что ей теперь попадет от жуткой директрисы. Девочка медленно и упрямо тыкала в желтую кнопку, а потом, разозлившись, со всей силы саданула по ней кулаком. В этот момент Тускломигавшая Лампочка противно зазвенела и, перестав жужжать, очень медленно погасла. С одной стороны грузового лифта воцарилась полутьма. Девочка рассержено потерла ушибленный кулак и плюхнулась на попку в углу лифта с освещенной стороны. Подле пульта управления. Она бросила рядом свой портфель и, успокоившись уже окончательно, достала мобильный телефон, чтобы позвонить маме. Сперва она не обратила внимания, так как ее заинтересовали часы, которые показывали 8:09 (уже девять минут она должна была быть в школе), а потом увидела, что синенький экран телефона показывал «поиск сети», и поэтому позвонить не получится. Все-таки Девочка попробовала, но попытка, как того и следовало ожидать, оказалась неудачной. Девочке было очень досадно и обидно, ей захотелось что-нибудь разбить, но, кроме оставшейся в живых лампочки, бить в лифте было больше нечего. Девочка нашла в телефоне игры и, успокоившись, начала играть. Скоро ее вызволят, скоро ее обязательно вызволят.
Она играла, пока телефон не запищал, что садятся батарейки. Девочка поспешно проверила –зарядки осталось уже на четверть, и тут же подосадовала на себя, что вела себя так неразумно. Время было десять часов утра.
Тот факт, что до сих пор никто не пришел спасать ее, и, мало того, что она ни разу не слышала ничьих голосов, и рассерженного стука по дверце лифта (так всегда было, когда кто-нибудь задерживал один из двух лифтов), показался девочке весьма странным. И еще она ни разу не слышала, чтобы двигался соседний лифт – движение обычно сопровождалось жужжанием. Девочка подумала, что во всем виноваты игры – не надо было так увлекаться. Она подошла к дверце и прислушалась – но на той стороне была глухая тишина, как если бы она приложила ухо к бетонной стене. Девочка вздохнула и позвала:
-Э-эй! Кто-нибудь. Кто-нибудь слышит меня?
Она прислушалась. Было по-прежнему тихо.
-Помогите, я застряла!
Ее крик в тишине ей самой показался жутким, но она закричала опять, на этот раз громче и сильнее.
-На помощь!!! Кто-нибудь, я застряла!
Она зарыдала, закрывая лицо ладонями, зарыдала не от страха. А от досады. От досады и обиды на всех, в том числе и на свою маму, которая не могла догадаться, что с дочкой что-то не то.
Через некоторое время девочка успокоилась. Она почувствовала легкий голод и вспомнила, что положила с собой завтрак. Досада на то, что она положила с собой один, а не два или не три бутерброда, пришла попозже, когда бутерброд с куриным паштетом был съеден, а в портфеле ничего, кроме старой конфеты, не обнаружилось. Ну не хрустеть же, в самом деле, учебниками.
Девочка еще раз попробовала кнопку вызова, и еще раз и еще, она также попробовала позвонить маме по мобильнику. После пяти минут он жалобно пискнул – окончательно сели батарейки – и погас, показав время -11:40. Девочка стала молотить по стенкам лифта кулаками – все было безрезультатно.
Было абсолютно тихо, если не считать всхлипывания девочки. Лампочка, освещавшая лифт, хлопнула, и стала гореть тусклее. Все-таки, Девочке не было страшно. По-настоящему ей стало страшно тогда, когда лампочка совсем погасла.
Сначала не было темно – плафон лампы несколько секунд слабо мерцал остывая. А потом наступила жуткая, давящая темнота. По спине девочки побежал озноб, руки ее вспотели холодным потом, а глаза расширились, стараясь разглядеть что-нибудь вокруг.
Она не знала, сколько прошло времени в этой темноте, казалось, что минула целая вечность. Она была уверена, что уже вечер – и люди должны возвращаться домой с работы, но… а ведь прошло только пол часа.
Наша девочка была ребенком разумным, и, понимая, что с ней ничего не случится, немного успокоилась. Ее глаза привыкли к темноте, лифт был пуст, не считая ее портфеля рядом. А, если бояться некого, значит, некого и бояться.
Но она ошибалась. Ей уже совсем не было страшно, когда она задремала. И ей приснился сон.
Ей приснилось, что она в лифте, что вокруг темно, ничего не видно. И она услышала Их шебурашание, со всех углов, сзади и спереди, даже из портфеля и из пульта управления, а, тем более, из всех лампочек, смотревших пустыми глазницами. На нее шли они, сотни, а, может быть, и тысячи, шурша маленькими ножками, сегментами крылышек. Шли Тараканы. Девочка взвизгнула и… проснулась. Вокруг была та же темнота, и тут же ей послышался шепот испуганно убегающих ножек.
14::00
Она дала себе обещание не дремать. Но сидеть в темноте и прислушиваться к звукам было еще страшнее.
Когда вечером отремонтировали лифт и он, недовольно скрипя, открылся на двенадцатом этаже, ремонтная бригада не обнаружила там ничего.
В этот день она немного проспала (будильник - розовый заяц - сломался, и обе его стрелки навечно остановились на цифре двенадцать), а, когда проснулась, поняла, что уже через двенадцать минут ей надо быть в школе. Она вскочила и стала натягивать на ноги полосатые носки. Потом она одела свою короткую синюю юбку и розовую футболку и, крикнув маме, чтобы та просыпалась, кинулась на кухню. Но на столе уже поджидала ее записка от мамы, что она будет после десяти, и Девочка огорченно вздохнула. Еще в записке было указано место захоронения бутербродов с паштетом и кофе. Девочка достала кофеварку – кофе в ней был еще совсем горячий и тарелку с бутербродами. Она выбрала два самых симпатичных - один она завернула в полиэтиленовый пакет, а другой зажала в руке. Одним глотком она выпила кофе и, засунув пакетик с завтраком в портфель, выбежала к лифту.
Сперва она хотела пойти пешком, но потом подумала, что получится гораздо дольше, чем на лифте – она жила на семнадцатом этаже. Девочка уже дожевала свой бутерброд с куриным паштетом, а лифт все не шел, хотя красная кнопочка вызова горела, и в шахте слышалось его приближающееся жужжание. Девочка уже подошла к лестнице, когда двери кабины грузового лифта раскрылись.
Всего в кабине было две лампы, одна сейчас горела довольно ярко, а другая – совсем тускло и, тихо жужжа, без конца мигала. Почему-то по телу Девочки побежали стаи мурашек, но она взяла себя в руки и, стараясь не смотреть на жутко мигающую лампочку, шагнула внутрь и нажала кнопку с цифрой один.
Вообще-то девочка никогда не боялась лифтов, поэтому, когда где-то вверху что-то глухо стукнуло, и лифт остановился между цифрами тринадцать и двенадцать, Девочка только сердито вздохнула и тыкнула в кнопочку вызов диспетчера. Но кнопку то ли заклинило, то ли еще что, во всяком случае, в кабине воцарилась полная тишина (за исключением жужжащей лампочки), и никакой реакции со стороны диспетчера не предвиделось. Девочка, не веря своим глазам (а ее ладони уже стали влажными от пота), еще раз нажала на кнопку вызова. Потом еще раз. И еще. На глаза ее навернулись слезы, но не от страха, как могло показаться на первый взгляд, а от сознания того, что ей теперь попадет от жуткой директрисы. Девочка медленно и упрямо тыкала в желтую кнопку, а потом, разозлившись, со всей силы саданула по ней кулаком. В этот момент Тускломигавшая Лампочка противно зазвенела и, перестав жужжать, очень медленно погасла. С одной стороны грузового лифта воцарилась полутьма. Девочка рассержено потерла ушибленный кулак и плюхнулась на попку в углу лифта с освещенной стороны. Подле пульта управления. Она бросила рядом свой портфель и, успокоившись уже окончательно, достала мобильный телефон, чтобы позвонить маме. Сперва она не обратила внимания, так как ее заинтересовали часы, которые показывали 8:09 (уже девять минут она должна была быть в школе), а потом увидела, что синенький экран телефона показывал «поиск сети», и поэтому позвонить не получится. Все-таки Девочка попробовала, но попытка, как того и следовало ожидать, оказалась неудачной. Девочке было очень досадно и обидно, ей захотелось что-нибудь разбить, но, кроме оставшейся в живых лампочки, бить в лифте было больше нечего. Девочка нашла в телефоне игры и, успокоившись, начала играть. Скоро ее вызволят, скоро ее обязательно вызволят.
Она играла, пока телефон не запищал, что садятся батарейки. Девочка поспешно проверила –зарядки осталось уже на четверть, и тут же подосадовала на себя, что вела себя так неразумно. Время было десять часов утра.
Тот факт, что до сих пор никто не пришел спасать ее, и, мало того, что она ни разу не слышала ничьих голосов, и рассерженного стука по дверце лифта (так всегда было, когда кто-нибудь задерживал один из двух лифтов), показался девочке весьма странным. И еще она ни разу не слышала, чтобы двигался соседний лифт – движение обычно сопровождалось жужжанием. Девочка подумала, что во всем виноваты игры – не надо было так увлекаться. Она подошла к дверце и прислушалась – но на той стороне была глухая тишина, как если бы она приложила ухо к бетонной стене. Девочка вздохнула и позвала:
-Э-эй! Кто-нибудь. Кто-нибудь слышит меня?
Она прислушалась. Было по-прежнему тихо.
-Помогите, я застряла!
Ее крик в тишине ей самой показался жутким, но она закричала опять, на этот раз громче и сильнее.
-На помощь!!! Кто-нибудь, я застряла!
Она зарыдала, закрывая лицо ладонями, зарыдала не от страха. А от досады. От досады и обиды на всех, в том числе и на свою маму, которая не могла догадаться, что с дочкой что-то не то.
Через некоторое время девочка успокоилась. Она почувствовала легкий голод и вспомнила, что положила с собой завтрак. Досада на то, что она положила с собой один, а не два или не три бутерброда, пришла попозже, когда бутерброд с куриным паштетом был съеден, а в портфеле ничего, кроме старой конфеты, не обнаружилось. Ну не хрустеть же, в самом деле, учебниками.
Девочка еще раз попробовала кнопку вызова, и еще раз и еще, она также попробовала позвонить маме по мобильнику. После пяти минут он жалобно пискнул – окончательно сели батарейки – и погас, показав время -11:40. Девочка стала молотить по стенкам лифта кулаками – все было безрезультатно.
Было абсолютно тихо, если не считать всхлипывания девочки. Лампочка, освещавшая лифт, хлопнула, и стала гореть тусклее. Все-таки, Девочке не было страшно. По-настоящему ей стало страшно тогда, когда лампочка совсем погасла.
Сначала не было темно – плафон лампы несколько секунд слабо мерцал остывая. А потом наступила жуткая, давящая темнота. По спине девочки побежал озноб, руки ее вспотели холодным потом, а глаза расширились, стараясь разглядеть что-нибудь вокруг.
Она не знала, сколько прошло времени в этой темноте, казалось, что минула целая вечность. Она была уверена, что уже вечер – и люди должны возвращаться домой с работы, но… а ведь прошло только пол часа.
Наша девочка была ребенком разумным, и, понимая, что с ней ничего не случится, немного успокоилась. Ее глаза привыкли к темноте, лифт был пуст, не считая ее портфеля рядом. А, если бояться некого, значит, некого и бояться.
Но она ошибалась. Ей уже совсем не было страшно, когда она задремала. И ей приснился сон.
Ей приснилось, что она в лифте, что вокруг темно, ничего не видно. И она услышала Их шебурашание, со всех углов, сзади и спереди, даже из портфеля и из пульта управления, а, тем более, из всех лампочек, смотревших пустыми глазницами. На нее шли они, сотни, а, может быть, и тысячи, шурша маленькими ножками, сегментами крылышек. Шли Тараканы. Девочка взвизгнула и… проснулась. Вокруг была та же темнота, и тут же ей послышался шепот испуганно убегающих ножек.
14::00
Она дала себе обещание не дремать. Но сидеть в темноте и прислушиваться к звукам было еще страшнее.
Когда вечером отремонтировали лифт и он, недовольно скрипя, открылся на двенадцатом этаже, ремонтная бригада не обнаружила там ничего.
...её что, съели тараканы ? 
