Из этого отрывка надо выделить и коротко прокомментировать 3 символа, если не хотите прокомментировать то хотя бы подскажите их...
Спасибо!Славнейшие и доблестнейшие воители, люди знатные и
простые, любители чтения увлекательного и благопристойного! Вы
не так давно видели, читали и изучали Великие и бесподобные
хроники об огромном великане Гаргантюа и отнеслись к этой книге
с таким же доверием, с каким люди истинно верующие относятся к
Библии или же к Святому евангелию, и не раз при встрече с
почтенными дамами и благородными девицами вместо любовных речей
вы услаждали их слух извлеченными из этой книги забавными и
длинными рассказами, за что вам честь и хвала и вечная память!
Будь моя воля, я бы всем и каждому велел позабыть о своих
обязанностях, пренебречь своими занятиями и бросить свои дела,
дабы все свое время посвятить этим рассказам, так чтобы никакие
посторонние предметы не отвлекали рассказчиков и мыслей их не
занимали, -- таким путем все в конце концов выучили бы эти
рассказы наизусть, и, в случае если бы книгопечатание
прекратилось или если бы все книги почему-либо погибли, каждый
мог бы слово в слово пересказать сию повесть своим детям и
передать ее наследникам своим и потомкам как бы из рук в руки,
точно некую религиозную каббалу, ибо пользы от нее больше, чем,
вероятно, полагает шайка покрытых болячками самохвалов, еще
меньше понимающих в забавных этих приключениях, нежели Ракле в
Институциях.
Многие из моих знакомых высокопоставленных сеньоров,
отправившись на охоту по крупному зверю или же на охоту
соколиную и не найдя зверя в том месте, которое указал ловчий,
или же если сокол упустил добычу, бывали, как вы сами
понимаете, сильно огорчены, и всякий раз поднимали их дух и
разгоняли их тоску бесподобные деяния упомянутого Гаргантюа.
Бывают и такие случаи, и это совсем не враки: у человека
адски болят зубы, просадит он на лекарей все свое достояние, а
толку никакого, и вот оказывается, что самое действительное
средство -- это обернуть вышеназванные Хроники в добротное
полотно, предварительно хорошенько его прогрев, сверху посыпать
порошком из сухих какашек и приложить к больному месту.
А уж про бедных венериков и подагриков говорить нечего!
Сколько раз приходилось нам видеть их после длительных втираний
и смазываний! Лица у них блестят, как замки на дверях кладовой,
где хранится сало, зубы стучат, точно клавиши органа или же
спинета, а изо рта брызжет пена, точно у кабана, которого
загнали собаки! Чем же они тогда занимаются? Единственное их
утешение -- послушать несколько страниц из вышеуказанной книги,
и как же они чертыхаются, если в то время, пока их держат в
парильне, чтение не приносит им существенного облегчения, --
точь-в-точь как роженицы, когда им читают житие св. Маргариты!
Что ж, по-вашему, это безделица? Найдите мне на любом
языке и в любой отрасли знания книжку, которая обладала бы
такими же свойствами, особенностями и преимуществами, и я куплю
вам полпинты требухи. Не найдете, милостивые государи, не
найдете! Это книга в своем роде единственная, равных себе не
имеющая и беспримерная. Я готов утверждать это под страхом
любой кары, вплоть до костра, но только не включительно, а
исключительно. Те же, кто будет утверждать обратное, суть
предопределенцы, отщепенцы, совратители и соблазнители.
Правда, такие выдающиеся произведения, как Феспент,
Неистовый Роланд, Роберт-Дьявол, Фьерабрас, Гийом Бесстрашный,
Гюон Бордоский, Мандевиль и Матабрюна, обладают некими
таинственными свойствами, но с той книгой, о которой здесь идет
речь, они сравнения не выдерживают. Громадная выгода и польза
от вышеупомянутой гаргантюинской хроники общеизвестна,
непреложное чему доказательство состоит в том, что у
книгопродавцев она разошлась за два года в таком количестве, в
каком Библия не расходилась в течение девяти лет.
А чтобы вам было чем развлекаться и впредь, я, покорнейший
слуга ваш, ныне предлагаю вашему вниманию другую книгу в таком
же духе, впрочем несколько более достоверную и правдоподобную,
нежели та. Можете мне поверить (если только у вас нет против
меня какого-либо предубеждения), что я толкую в ней обо всем не
так, как евреи толкуют закон Божий. Я не так воспитан, мне еще
не случалось лгать или же передавать за верное то, чего на
самом деле не было. Я пишу, как те протобестии, то бишь
протонотарии, которые, вместо того чтобы составлять жития
святых мучеников и угодников, сочиняют любовные историйки про
угодников дамских. Quod vidimus testamur { Свидетельствуем о
том, что видели (лат. )}. Я веду рассказ о страшных деяниях и
подвигах Пантагрюэля, а я у него прослужил от молодых ногтей и
до самых последних дней, на днях же я получил у него позволение
посетить те края, где я жил, когда у меня еще молоко на губах
не обсохло, и узнать, кто еще из моей родни существует на
свете.
Итак, заканчивая этот пролог, я долгом своим почитаю
сказать, что готов прозаложить всем чертям на свете тело свое и
душу, всего себя со всеми потрохами, если на протяжении этой
истории хоть раз прилгну. Но уж и вас чтоб спалил антонов
огонь, чтоб падучая вас била, чтоб молния вас убила, чтоб от
язв на ногах вам охрометь, чтоб от поноса вам отощать, чтоб во
всем теле у вас приключилось трясение, а в заднем проходе
воспаление, чтоб вас, как Содом и Гоморру, поглотили сера,
огонь и пучина морская, если вы не будете твердо верить всему,
о чем я поведаю вам в предлагаемой мною хронике!
