Рассказ об актуальной проблеме из параллельного мира
Тьерри Саломон (Thierry Salomon)
"Глупости! Будьте же серьёзны! Зачем вы поддерживаете эту идею нейтрального межэтнического языка? Языковые барьеры давно разрушены. Все уже говорят на новом международном языке, языке бизнеса и культуры!"
Эти слова вертелись в голове Теодора, когда он вышел из здания в центре Будапешта, где он проходил интервью по поводу приёма на работу. Наверное, не надо было упоминать о своём интересе к нейтральному международному языку. Заместитель директора фирмы, который проводил собеседование, так прямо и сказал: "Искусственная бессмыслица, которая может только лишить людей культуры!" Теодор отдавал себе отчет в том, что после такой реакции можно и не мечтать о выгодной позиции в компании.
Он купил газету Die Finanzielle Zeit и отправился пообедать в первый попавшийся Bratwurst. Все большие города теперь похоже друг на друга. Во время своих поездок Теодор заметил, что одни и те же торговые марки крупных международных компаний можно увидеть в самых разных странах. В Англии, Франции или Венгрии нет больше пабов, бистро или кочма (kocsma), везде лишь Kneipe. На минуту он попытался представить себе, как могли выглядеть до войны Лондон, Лион или Будапешт. Не получилось.
План Гиммлера и пропаганда
Да, кажется, всё началось после Второй мировой. По "плану Гиммлера" разрушенные страны стали восстанавливать. План работал прежде всего на пропаганду. К килограмму хлеба давали килограмм пропаганды. К упаковке мыла - немного промывки мозгов. Уже сам мирный договор был написан на новом мировом языке. Немецкий стал языком дипломатии и коммерции.
Теодор не смог почитать газету, слишком громко играла музыка в заведении. Впрочем, текст песенки не требовал особого умственного напряжения. Пели что-то вроде "Ich liebe dich, mein Schatz". А Теодор любил песни со смыслом. По радио нынче редко услышишь песню на каком-нибудь языке кроме немецкого. Уже и негерманские группы поют на модном языке. Впервые так поступили скандинавы на конкурсе "Евровидение". Им было проще, потому что их язык всё же в одной группе с немецким. Теперь на "Евровидении" песть не по-немецки означает лишить себя серьезного преимущества. Недавно англичане, наученные бледными результатами на последних конкурсах, решили, что их язык вообще плохо подходит для современных музыкальных стилей. На следующий год они собираются петь по-немецки.
Инглёйч
Музыкальные диски продаются обычно в рамках одной страны. Но диски немецких групп расходятся по всему миру. К слову, у немцев есть ещё одно преимущество - мало кто хорошо понимает слова, поэтому не приходится серьёзно заботиться о текстах. Зато свои большие доходы они могут вкладывать в качество звука и в аранжировку.
Этот этнический язык, используемый в качестве международного, уже настолько вошёл в другие языки, что уже говорят о возникновении "инглёйча" - английского языка с обильной примесью немецких слов и выражений. Во Франции тоже возник "фральман". Через двадцать лет после войны некто Эсьембль даже написал книгу "Parlez-vous frallemand?" (~ "Вы говорите по-фрамецки?"). Какое-то время книга пользовалась успехом и даже помогла избавить язык от некоторых ненужных германизмов, но на месте одного забытого германизма появилось десять новых. Немодно сопротивляться этому процессу. Попробуйте сказать по-французски "bonne fin de semaine!", и вас сразу же исправят: "bonne Wochenende!". Как будто одно из них не означает "конец недели"!
На улице Теодор проходил мимо кинотеатра. Судя по афишам, из десяти идущих там фильмов семь были германскими. В некоторых странах уже даже перестали дублировать кино - просто пишут титры. Экономят деньги или приучают местных слушателей к звукам языка колонизаторов?..
ТВ Геббельс
Вернувшись домой, Теодор включил телевизор. Все крупнейшие телеканалы с многомиллионной аудиторией во всем мире говорят по-немецки. Огромное влияние имеет германский новостной канал, основанный последователями Геббельса. Местные каналы показывают много германских фильмов и передач, пересыпают речь немецкими выражениями. Особенно это касается Англии, где новостная программа больше не называется news, теперь это BBC Nachrichten. Теодор попереключал каналы, но не нашёл ничего интересного. Глупости и пропаганда везде.
Он выключил телевизор и сел за компьютер. В этой области тоже правит немецкий. Это язык информатики, как латинский язык католической церкви. Компьютерные технологии родились и развились в Германии, там были построены первые вычислительные машины. Разумеется, все немецкие буквы входят в базовую кодировку, в которой не нашлось места для специальных символов других европейских языков. В профессиональном жаргоне Теодора полно немецких слов. И, конечно, во всех странах пользуются qwertz-клавиатурой, а самой популярной операционной системой стала Fenster.
Германизация
Власть всемирного языка чувствуется сильнее всего в коммерции. Мода и престижность языка приносят дополнительные доходы тем магазинам и фирмам, в названии которых есть немецкие слова. Во многих компаниях немецкий стал рабочим языком, независимо от географического положения бизнеса. В США, Англии и Франции на заседаниях пользуются немецким, даже если среди собравшихся нет ни одного немца. Внутренние документы и стандарты написаны только на немецком.
Такое положение дел стало для Теодора дилеммой: он очень любит немецкий язык, но он против ситуации, когда один этнический язык становится всемирным, убивая все остальные языки и культуры.
Экономическое благополучие германского государства и немецкого языка укрепляется все сильнее благодаря замкнутому кругу. Германия сильна, потому что победила в войне. Эта экономическая мощь привела к использованию немецкого в качестве международного. А широкое использование языка даёт дополнительное преимущество Германии. Иноязычные студенты должны еженедельно в течение минимум пяти лет тратить много времени на изучение "всеобщего" языка. В это время сами немцы могут изучать другие дисциплины. Еженедельно они получают больше знаний, чем все остальные студенты в мире.
Кроме того, у немцев есть преимущество публиковать свои работы и выступать с лекциями на своём родном языке. Их публикации всегда написаны лучше, а времени на их подготовку затрачено меньше. Их выступления всегда убедительны.
Не-немцы, - даже те, кто хорошо владеет языком - всегда отдают свои работы на вычитку немцу. Исследования показывают, что выступления немецкоязычных во время международных встреч занимают до 80% времени. Даже после многих лет учёбы не-немцы хуже говорят по-немецки, чем любой немецкий бомж. Во время обсуждений немцы говорят то, что думают, а остальные говорят то, что могут сказать по-немецки.
Языковой налог
"Нынче, - подумалось Теодору, - средненький специалист с хорошим знанием немецкого ценится выше, чем замечательный профессионал с плохим немецким". Любой немец может отправиться за границу и заработать на преподавании своего родного языка. Даже безо всякого образования немец всегда найдет работу. Например, корректировать тексты. Теодора в последнее время пугала мысль, что человечество разделилось на два уровня: говорящие на новом lingua franca с детства и все остальные. Первые в этом новом феодализме стали знатью. Использование и преподавание немецкого в мире несёт огромные потоки денег в Германию (соответственно, из других стран). Своего рода налог на язык.
Высшие слои общества в любом современном государстве так или иначе служат Германии и её капиталу. У этих людей есть средства, чтобы хорошо освоить язык. Их дети учатся в двуязычных школах, а то и просто в сам&й Германии. Некоторые говорят дома с детьми по-немецки, чтобы обеспечить потомству лучшее будущее. Возможность общаться с представителями германской империи даёт много преимуществ, и владеющих немецким такая ситуация вполне устраивает. Они порой сознательно замалчивают все усилия по проведению равноправной языковой политики. По сути, они сотрудничают с колонизаторами, предают свой народ и язык. Теодор не нашёл другого выражения: "Да, именно предают свой народ и язык".
Снобы
В среднем классе общества очень много снобов, которые пытаются подражать высшим слоям. Такие люди, хотя и плохо знают немецкий, часто вставляют в свою речь немецкие слова или даже фразы. Так они выглядят модными и образованными. Теодора всегда раздражают такие лицемеры; когда он спрашивает их, почему они не воспользовались обычным родным словом, ему объясняют, что у немецкого выражения есть особый нюанс, что на родном нельзя высказать то же...
Если бы в прошлом люди рассуждали бы так же, во многих языках просто не осталось бы слов для самых базовых понятий. Теодор любит позабавиться над снобом с высоким процентом немецких слов в предложении - он просто переходит в разговоре на немецкий. Всегда занятно бывает услышать: "Извините, я не так силён в немецком..."
Всё, что относится к немецкой культуре, воспринимается, как прогрессивное и престижное, а всё остальное, следовательно, как отсталое и недостойное внимания. В стране-победительнице правят пропаганда и мифы. Многие хотят переехать в центр мира. Один за другим все ведущие ученые оказались в Германии, работают теперь там на мощь немецкой культуры.
При основании Европейской Империи особо подчеркивалось равенство языков всех европейских народов. Однако в государственных структурах всё меньше используют другие языки - экономят время и деньги. Европейские инстанции всё чаще нанимают исключительно немцев и австрийцев, чтобы быть уверенными в хорошем владении немецким. В школах Европы повсюду учат немецкий, остальные языки давно стали экзотическими предметами.
Слепые
Чем больше думал Теодор о языковой ситуации, тем больше убеждался он, что Евроимперия стоит на важном историческом распутье. На первый взгляд, есть два пути. Первый: использовать несколько рабочих языков, что сохраняло бы разнообразие и равноправие, но было бы непрактично и дорого. Второй: пользоваться везде немецким. Большинство слепо следует "моде", не осознавая что это путь к ослаблению местных культур и языков. Путь к добровольной колонизации. Они не видят, что, выбрав этот путь, им придется потом общаться со своими внуками на немецком. Если бы эти люди могли видеть, хотели бы видеть, что существует за кустами предрассудков и туманом дезинформации и третий путь...
"Все на нём говорят"
Не всем известен этот третий путь. А некоторые знают о нём, но молчат, чтобы сохранить свои привилегии. Или говорят, что это утопия, что этот путь ведёт в никуда, что им нельзя пользоваться. Над этой дорогой часто смеются, как вот сегодня замдиректора на собеседовании. Мало кто протестует против культурного и языкового империализма Pax Germanica. Возможно, потому что просто не осознают проблему. Теодор всегда поражался эффективности пропаганды - даже те, кто совсем не знают немецкого, утверждают уверенным голосом, что "все говорят по-немецки". Нигде не говорят и не пишут, что 90% населения планеты не знает немецкого. Конечно, в таких условиях немецкий остаётся единственным языком коммерции, информатики, авиаперевозок, морской навигации и т. д.
Да, похоже, международный язык эсперанто никому не нужен.
Кого интересует простой в изучении неэтнический язык для межэтнических отношений?
Кому нужен язык равноправного и эффективного международного общения?
Язык, который можно выучить в десять раз быстрее за в десять раз меньшие деньги?
А язык, использование которого спасло бы разнообразие этнических языков в мире? Да ненужно это всё.
Теодор отправился спать и твёрдо решил, что на следующем собеседовании, уже в другой фирме, он не будет говорить о своём странном хобби. Потому что "все итак уже говорят по-немецки", потому что "немецкий язык простой" и "он лучше всего подходит".
Рассказ об актуальной проблеме из параллельного мира
Модераторы: Neoxygen, vsm, MadFlower
-
MF From Hell
- Новичок
- Сообщения: 7
- Зарегистрирован: Чт сен 18, 2003 19:58
- Контактная информация:
Вот и проведи параллель с английским, а не русским!MF From Hell писал(а):Мне понравилось...Очень "читабельный" расказ
Можно провести паралель с русским языком в том же СССР.
А впрочем европенизация грозит повсеместным испоьзованием англиского в недалеком будушем
"европенизация" это не обязательно "повсеместное использование английского".
можно подумать, в Европе только англоговорящие живут
В Вальдсгете - одном из маленьких городков шестнадцатого столетия, расположенном в верховьях Рейна, мы встретили довольно обыкновенное на континенте существо: путешествующего британца, удивленного и раздраженного тем, что иностранцы не могут говорить с ним по- английски.
Когда мы пришли на станцию, он объяснял носильщику в десятый раз "самую обыкновенную" вещь, а именно: что хотя у него билет куплен в Донаушинген, и он хочет ехать в Донаушинген посмотреть на истоки Дуная (которых там нет: они существуют только в рассказах), - но желает, чтобы его велосипед был отправлен прямо в Энген, а багаж в Констанц. Все это было по его мнению так просто!
А между тем носильщик, молодой человек, казавшийся в эту минуту старым и несчастным, довел его до белого каления тем, что ничего не мог понять. Джентльмену стало даже жарко от чрезмерных усилий втолковать носильщику суть дела.
…
Но эти частности не изменяют сути случая: трогательность его заключалась в искреннем негодовании британца, который нашел немецкого носильщика, не понимающего по-английски. Лишь только мы обратились к соотечественнику, он высказал свои возмущенные чувства, нисколько не стесняясь:
- Я вам очень благодарен, господа: такая простая вещь - а он ничего не понимает! Я хочу доехать в Донаушинген, оттуда пройти пешком в Гейзинген, опять по железной дороге в Энген, а из Энгена на велосипеде в Констанц. Но брать с собой багаж я не желаю, я хочу найти его уже доставленным в Констанц. И вот целых десять минут объясняю этому дураку - а он ничего не понимает!
- Да, это непростительно, - согласился я, - некоторые немецкие рабочие почти не знают иностранных языков.
- Уж я толковал ему и по расписанию поездов, и жестами, - продолжал джентльмен, - и все напрасно!
- Даже невероятно, - заметил я, - казалось бы, все понятно само собой, не правда ли?
Гаррис рассердился. Он хотел сказать этому человеку, что глупо путешествовать в глубине чужой страны по разным замысловатым маршрутам, не зная ни слова ни на каком другом языке, кроме своего собственного. Но я удержал его: я указал на то, как этот человек бессознательно содействует важному, полезному делу: Шекспир и Мильтон вложили в него частицу своего труда, распространяя знакомство с английским языком в Европе; Ньютон и Дарвин сделали его изучение необходимым для образованных и ученых иностранцев; Диккенс и Уида помогли еще больше - хотя насчет последней мои соотечественники усомнятся, не зная того, что ее столько же читают в Европе, сколько смеются над ней дома.
Но человек, который распространил английский язык от мыса Винцента до Уральских гор, - это заурядный англичанин, не способный к изучению языков, не желающий запоминать ни одного чужого слова и смело отправляющийся с кошельком в руке в какие угодно захолустья чужих земель. Его невежество может возмущать, его тупость скучна, его самоуверенность сердит, - но факт остается фактом: это он, именно он англизирует Европу. Для него швейцарский крестьянин идет по снегу в зимний вечер в английскую школу, открытую в каждой деревне; для него извозчик и кондуктор, горничная и прачка сидят над английскими учебниками и сборниками разговорных фраз; для него континентальные купцы посылают своих детей воспитываться в Англию; для него хозяева ресторанов и гостиниц, набирая состав прислуги, прибавляют к объявлению слова: "Обращаться могут только знающие английский язык".
Если бы английский народ признал чей-нибудь язык, кроме своего, то триумфальное шествие последнего прекратилось бы. Англичанин стоит среди иностранцев и позвякивает золотом: "Вот, - говорит он, - плата всем, кто умеет говорить по-английски!" Он великий учитель. Теоретически мы можем бранить его, но на деле должны снять пред ним шапку - он проповедник нашего родного языка!
Дж. К. Джером "Трое на четырех колесах"
Когда мы пришли на станцию, он объяснял носильщику в десятый раз "самую обыкновенную" вещь, а именно: что хотя у него билет куплен в Донаушинген, и он хочет ехать в Донаушинген посмотреть на истоки Дуная (которых там нет: они существуют только в рассказах), - но желает, чтобы его велосипед был отправлен прямо в Энген, а багаж в Констанц. Все это было по его мнению так просто!
А между тем носильщик, молодой человек, казавшийся в эту минуту старым и несчастным, довел его до белого каления тем, что ничего не мог понять. Джентльмену стало даже жарко от чрезмерных усилий втолковать носильщику суть дела.
…
Но эти частности не изменяют сути случая: трогательность его заключалась в искреннем негодовании британца, который нашел немецкого носильщика, не понимающего по-английски. Лишь только мы обратились к соотечественнику, он высказал свои возмущенные чувства, нисколько не стесняясь:
- Я вам очень благодарен, господа: такая простая вещь - а он ничего не понимает! Я хочу доехать в Донаушинген, оттуда пройти пешком в Гейзинген, опять по железной дороге в Энген, а из Энгена на велосипеде в Констанц. Но брать с собой багаж я не желаю, я хочу найти его уже доставленным в Констанц. И вот целых десять минут объясняю этому дураку - а он ничего не понимает!
- Да, это непростительно, - согласился я, - некоторые немецкие рабочие почти не знают иностранных языков.
- Уж я толковал ему и по расписанию поездов, и жестами, - продолжал джентльмен, - и все напрасно!
- Даже невероятно, - заметил я, - казалось бы, все понятно само собой, не правда ли?
Гаррис рассердился. Он хотел сказать этому человеку, что глупо путешествовать в глубине чужой страны по разным замысловатым маршрутам, не зная ни слова ни на каком другом языке, кроме своего собственного. Но я удержал его: я указал на то, как этот человек бессознательно содействует важному, полезному делу: Шекспир и Мильтон вложили в него частицу своего труда, распространяя знакомство с английским языком в Европе; Ньютон и Дарвин сделали его изучение необходимым для образованных и ученых иностранцев; Диккенс и Уида помогли еще больше - хотя насчет последней мои соотечественники усомнятся, не зная того, что ее столько же читают в Европе, сколько смеются над ней дома.
Но человек, который распространил английский язык от мыса Винцента до Уральских гор, - это заурядный англичанин, не способный к изучению языков, не желающий запоминать ни одного чужого слова и смело отправляющийся с кошельком в руке в какие угодно захолустья чужих земель. Его невежество может возмущать, его тупость скучна, его самоуверенность сердит, - но факт остается фактом: это он, именно он англизирует Европу. Для него швейцарский крестьянин идет по снегу в зимний вечер в английскую школу, открытую в каждой деревне; для него извозчик и кондуктор, горничная и прачка сидят над английскими учебниками и сборниками разговорных фраз; для него континентальные купцы посылают своих детей воспитываться в Англию; для него хозяева ресторанов и гостиниц, набирая состав прислуги, прибавляют к объявлению слова: "Обращаться могут только знающие английский язык".
Если бы английский народ признал чей-нибудь язык, кроме своего, то триумфальное шествие последнего прекратилось бы. Англичанин стоит среди иностранцев и позвякивает золотом: "Вот, - говорит он, - плата всем, кто умеет говорить по-английски!" Он великий учитель. Теоретически мы можем бранить его, но на деле должны снять пред ним шапку - он проповедник нашего родного языка!
Дж. К. Джером "Трое на четырех колесах"
Поскольку с некоторых пор меня стали беспокоить боли в желудке, я решил подлечиться в санатории. С этой целью отправился я в отдел, занимающийся распределением путевок, где и спросил сотрудника:
— У вас есть еще путевки в желудочно-кишечный санаторий?
— Нет, — ответил он. — Но остались две путевки в лингвистический санаторий.
— А от чего там лечат? — удивился я.
— Ни от чего. Лингвистический санаторий — это великое завоевание трудового народа. Это сочетание приятного с полезным. Отдыхающие в период пребывания в санатории общаются друг с другом исключительно на выбранном ими иностранном языке, читают иностранные книги, газеты и журналы…
— А есть такой санаторий на польском языке?
— Нет, что вы, это исключено. Только на иностранных языках. На французском — парижская кухня, стоимость путевки — 20 тысяч злотых; немецкий язык — венская кухня, каждый день шницель по-венски, всего 15 тысяч; итальянский — ежедневные макароны, 13 тысяч; английский, кухня — бррр! — зато всего-то 10 тысяч, и, наконец, чешский — весь день кнедлики за 8 тысяч.
— Дорого! — нахмурился я. — А нет ли чего-нибудь подешевле. Типа шотландского?
— Был, но ликвидирован как нерентабельный.
— Что же взять? — забеспокоился я. — Ведь я не знаю ни одного иностранного языка.
— Рекомендую англоязычный санаторий. Англичане по натуре малоразговорчивы. Вам будет достаточно трех слов — Yes, No и All right, что значит: да, нет, и все хорошо.
— Ол райт, — повторил я, беря направление.
Следующим утром поезд увозил меня к месту отдыха. Всю дорогу я повторял три английских слова, так что даже на вопрос проводника механически ответил: йес, ноу, ол райт.
Поздним вечером прибыл я к месту. Отыскал пансионат, выполнил все необходимые формальности и, оставив чемодан в гардеробе, отправился на ужин.
Все общество уже сидело за столиками, но люди вели себя странно, как-то скованно и напряженно. Официантка разносила говядину, и в гробовой тишине то и дело раздавался ее короткий вопрос «Йес?», на что отдыхающие отзывались «Йес» или «Ноу» — в зависимости от аппетита. Исключением был только сидевший у окна пожилой толстяк, который добавлял еще: «Ол райт».
После обеда я быстро ретировался в свою комнату. Сосед, полный блондин в рубашке «поло», приветствовал меня кивком головы, и, указав на кровать с правой стороны, коротко спросил:
— Йес?
Я ответил согласием.
— Ол райт, — заключил сосед наше знакомство и потушил свет.
Наутро я с аппетитом проглотил тарелку овсянки, яичницу с беконом и тост, затем, выкурив утреннюю трубку, отправился вместе с другими отдыхающими на прогулку по красивому английскому парку.
Оглядывая нашу группу, я обратил внимание на одну блондинку, очаровательное создание в голубом свитере. Приблизившись к ней, и, коснувшись мундштуком трубки ее груди, вежливо так спросил:
— Йес?
— Ноу, — возмутилась блондинка и решительным жестом призвала на помощь верзилу в твидовом пиджаке. Этот тип крепко схватил меня за воротник и, сунув мне под нос обручальное кольцо, одним махом закинул меня в кусты.
Пролежал я там с четверть часа, встал, отряхнулся и крикнул:
— Ол райт!
Главное — мой английский выдержал испытание.
"ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ САНАТОРИЙ"
Лешек МАРУТА (1930 — 2002)
— У вас есть еще путевки в желудочно-кишечный санаторий?
— Нет, — ответил он. — Но остались две путевки в лингвистический санаторий.
— А от чего там лечат? — удивился я.
— Ни от чего. Лингвистический санаторий — это великое завоевание трудового народа. Это сочетание приятного с полезным. Отдыхающие в период пребывания в санатории общаются друг с другом исключительно на выбранном ими иностранном языке, читают иностранные книги, газеты и журналы…
— А есть такой санаторий на польском языке?
— Нет, что вы, это исключено. Только на иностранных языках. На французском — парижская кухня, стоимость путевки — 20 тысяч злотых; немецкий язык — венская кухня, каждый день шницель по-венски, всего 15 тысяч; итальянский — ежедневные макароны, 13 тысяч; английский, кухня — бррр! — зато всего-то 10 тысяч, и, наконец, чешский — весь день кнедлики за 8 тысяч.
— Дорого! — нахмурился я. — А нет ли чего-нибудь подешевле. Типа шотландского?
— Был, но ликвидирован как нерентабельный.
— Что же взять? — забеспокоился я. — Ведь я не знаю ни одного иностранного языка.
— Рекомендую англоязычный санаторий. Англичане по натуре малоразговорчивы. Вам будет достаточно трех слов — Yes, No и All right, что значит: да, нет, и все хорошо.
— Ол райт, — повторил я, беря направление.
Следующим утром поезд увозил меня к месту отдыха. Всю дорогу я повторял три английских слова, так что даже на вопрос проводника механически ответил: йес, ноу, ол райт.
Поздним вечером прибыл я к месту. Отыскал пансионат, выполнил все необходимые формальности и, оставив чемодан в гардеробе, отправился на ужин.
Все общество уже сидело за столиками, но люди вели себя странно, как-то скованно и напряженно. Официантка разносила говядину, и в гробовой тишине то и дело раздавался ее короткий вопрос «Йес?», на что отдыхающие отзывались «Йес» или «Ноу» — в зависимости от аппетита. Исключением был только сидевший у окна пожилой толстяк, который добавлял еще: «Ол райт».
После обеда я быстро ретировался в свою комнату. Сосед, полный блондин в рубашке «поло», приветствовал меня кивком головы, и, указав на кровать с правой стороны, коротко спросил:
— Йес?
Я ответил согласием.
— Ол райт, — заключил сосед наше знакомство и потушил свет.
Наутро я с аппетитом проглотил тарелку овсянки, яичницу с беконом и тост, затем, выкурив утреннюю трубку, отправился вместе с другими отдыхающими на прогулку по красивому английскому парку.
Оглядывая нашу группу, я обратил внимание на одну блондинку, очаровательное создание в голубом свитере. Приблизившись к ней, и, коснувшись мундштуком трубки ее груди, вежливо так спросил:
— Йес?
— Ноу, — возмутилась блондинка и решительным жестом призвала на помощь верзилу в твидовом пиджаке. Этот тип крепко схватил меня за воротник и, сунув мне под нос обручальное кольцо, одним махом закинул меня в кусты.
Пролежал я там с четверть часа, встал, отряхнулся и крикнул:
— Ол райт!
Главное — мой английский выдержал испытание.
"ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ САНАТОРИЙ"
Лешек МАРУТА (1930 — 2002)
Текст не редактированный, копирую как было.
начало форварда
Text care este un mesaj intern al unei companii straine cu angajati romani care
se plange de vocabularul murdar al angajatilor romani din firma.(in firma sunt
numai straini si se vorbeste doar in engleza).Conducerea companiei decide sa
dea un mesaj de atentionare catre toti angajatii romani care vorbesc urat ca sa-si
controleze vocabularul.......mesajul suna in felul urmator
To: All Romanian Speaking Staff
Subject: Improper Language Usage
It has been brought to our attention by several officials visiting our office in Romania that offensive language is commonly used by our Romanian speaking staff. Such behavior, in addition to violating our policy, is highly unprofessional and offensive to both visitors and staff. All personnel will immediately adhere to the following rules:
Words like futui, in pula mea, pula and other such expressions will not be tolerated or used for emphasis or dramatic effect, no matter how heated a discussion may become. You will not say si-a bagat pula when someone makes a mistake, or s-a cacat pe el if you see someone being reprehended, or baga-mi-as, when a major mistake has been made. All forms and derivations of the verb a se caca and a se fute are utterly inappropriate and unacceptable in our environment. No project manager, section head or administrator under any circumstances will be referred to as pula de om, cacanaru' or boul. Lack of determination will not be referred to as pulalau nor will persons who lack initiative be referred to as muiangiu. Unusual or creative ideas offered by management are not to be referred to as porcarii. Do not say futu-ti pe mata if somebody is persistent; do not add pula mea, if a colleague is going through a difficult situation. Furthermore, you must not say am pus-o (refer to item 2) nor o sa ne-o traga when a matter becomes excessively complicated. When asking someone to leave you alone, you must not say du-te-n pula nor should you ever substitute "May I help you?" with, ce pula mea vrei?. Under no circumstances should you ever call your elderly industrial partners bosorogi imputiti. Do not say ia mai mergeti-n pula cu cacatu' asta when a relevant project is presented to you, nor should you ever answer futu-te-n cur when your assistance is required. You should never call partner representatives as boul dracului or timpitu' ala. The sexual behavior of our staff is not to be discussed in terms such as pizdulica buna, futaciosu' or homalau' lu' peste.
Last but not least, after reading this note, please do not say ma sterg la cur cu textul asta.
Toza.
PS: feel free to redistribute this text...
конец форварда
начало форварда
Text care este un mesaj intern al unei companii straine cu angajati romani care
se plange de vocabularul murdar al angajatilor romani din firma.(in firma sunt
numai straini si se vorbeste doar in engleza).Conducerea companiei decide sa
dea un mesaj de atentionare catre toti angajatii romani care vorbesc urat ca sa-si
controleze vocabularul.......mesajul suna in felul urmator
To: All Romanian Speaking Staff
Subject: Improper Language Usage
It has been brought to our attention by several officials visiting our office in Romania that offensive language is commonly used by our Romanian speaking staff. Such behavior, in addition to violating our policy, is highly unprofessional and offensive to both visitors and staff. All personnel will immediately adhere to the following rules:
Words like futui, in pula mea, pula and other such expressions will not be tolerated or used for emphasis or dramatic effect, no matter how heated a discussion may become. You will not say si-a bagat pula when someone makes a mistake, or s-a cacat pe el if you see someone being reprehended, or baga-mi-as, when a major mistake has been made. All forms and derivations of the verb a se caca and a se fute are utterly inappropriate and unacceptable in our environment. No project manager, section head or administrator under any circumstances will be referred to as pula de om, cacanaru' or boul. Lack of determination will not be referred to as pulalau nor will persons who lack initiative be referred to as muiangiu. Unusual or creative ideas offered by management are not to be referred to as porcarii. Do not say futu-ti pe mata if somebody is persistent; do not add pula mea, if a colleague is going through a difficult situation. Furthermore, you must not say am pus-o (refer to item 2) nor o sa ne-o traga when a matter becomes excessively complicated. When asking someone to leave you alone, you must not say du-te-n pula nor should you ever substitute "May I help you?" with, ce pula mea vrei?. Under no circumstances should you ever call your elderly industrial partners bosorogi imputiti. Do not say ia mai mergeti-n pula cu cacatu' asta when a relevant project is presented to you, nor should you ever answer futu-te-n cur when your assistance is required. You should never call partner representatives as boul dracului or timpitu' ala. The sexual behavior of our staff is not to be discussed in terms such as pizdulica buna, futaciosu' or homalau' lu' peste.
Last but not least, after reading this note, please do not say ma sterg la cur cu textul asta.
Toza.
PS: feel free to redistribute this text...
конец форварда
